История советской экономики.

Инфляция в СССР отличалась от той, что свирепствовала на Западе. Если в «загнивающем капитализме» обесценение денег выражалось простым ростом цен, то в конкретных условиях советского псевдосоциализма 80-х годов инфляция давила потребителя широким фронтом.

Для тех, кто упорно и стойко покупал товары в государственных магазинах, деньги обесценивались следующими «методами»:

1. За счёт ползучего роста цен, когда заводы под разными предлогами стремились поднять контролируемые цены. А цены на подавляющее большинство товаров были контролируемыми, то есть утверждались по представлениям заводов специальными ценовыми вневедомственными (территориальными) комиссиями.

2. За счёт «вымывания дешёвого ассортимента», когда предприятия снимали с производства дешёвые товары и увеличивали выпуск дорогих.

3. За счёт искусственно вздувавшихся цен на импортные товары. Надо отметить, что в то время не было столь резкого различия в ассортименте и качестве товаров, как это наблюдается в России начала 21 века. И многие отечественные товары были вполне конкурентоспособными, цены на них могли быть соизмеримыми с импортными товарами.

4. За счёт снижения качества товаров, которые вынужден был брать потребитель, поскольку выбора особого не было вследствие уменьшения импорта. Конкуренция товаров была сведена к минимуму.

5. За счёт бытовой коррупции – необходимости «дать на лапу» кому-то, чтобы получить хорошую вещь. В большинстве своём, это было на уровне продавцов, завскладов, завмагов.

6. За счёт увеличения расходов на получение нужного хорошего товара, продававшегося «с нагрузкой».

Потребители, ориентированные на рынок, на «толкучки», на кооператоров, получали инфляцию в её классическом виде – за счёт элементарного взлёта цен. Причём, не важно было, за счёт чего увеличивались цены, - из-за перепродажи дефицитных продуктов и вещей государственного производства спекулянтами, или в результате реализации по завышенным ценам товаров индивидуального или кооперативного производства.

Это, так сказать, объективные, по отношению к покупателю, причины обесценения денег. Но были и субъективные. Из-за постепенного увеличения на руках покупателей свободной массы бумажных денег, не подкреплённой достаточным производством или импортом товаров, росла неуверенность населения в том, что оно сможет вообще «отоварить» деньги. Это толкало людей на необязательные покупки, неоправданные - впрок, «на вырост», на обмен и проч. В результате права на потребление не реализовывались, бесполезные товары лежали в домах мёртвым грузом, и потому те немногие полезные товары, которые всё же удавалось купить, фактически становились дороже на сумму стоимостей ненужных, омертвлённых товаров.

Кроме того, необязательные покупки опустошали прилавки, создавали дополнительные условия для дефицита, поддерживали «чёрный» рынок.

Стимулировал рост цен и «синдром нищенства». Советские люди, семьдесят лет прожившие на полунищенскую зарплату, постоянно разными способами обираемые государством, смертельно боялись показаться бедными. Они стеснялись старых вещей, отказывали себе в нормальной пище ради обнов. Они не штопали носки и не перелицовывали пальто. А поскольку все вокруг одинаково бедны, и, в то же время, горды видимым, внешним достатком, то поношенные добротные вещи, по какой-то причине вышедшие у человека из потребления, некуда было с пользой деть. И – парадокс – при всеобщей относительной бедности к старьёвщикам несли вполне приличные вещи – одежду, обувь и проч. Эту одежду чуть-чуть подремонтировать, почистить в химчистке, и её вполне мог бы кто-то носить. Но это было стыдно делать, и предлагать кому-то старые вещи, и принимать их.

Инфляционный характер имели свадьбы «не хуже других», похороны «по обычаю» - с обильными, смоченными водкой, поминками. После таких «мероприятий» много продуктов просто пропадало, поскольку собрать и использовать несъеденные продукты было тоже стыдно.

Отжившие или новоявленные традиции, давление общественного мнения, искусственные дефициты – «придерживание» товаров для своих и вообще извращённая система распределения товаров, заставляли человека, не считаясь со здравым смыслом, покупать товары за любые, диктуемые обстоятельствами и нечестными людьми, деньги. Всё это – инфляционные факторы, влиявшие на рост расходов человека, не подтверждённых полученными благами.

Эти процессы не изучались, не учитывались, несмотря на изощрённую систему планирования. А если бы инфляционные факторы брались каждый в отдельности, и с ними работали, то таких провалов в ценовой политике и обвале рынка не было бы.

Коснёмся лишь одной проблемы – давления на рынок неотоваренных денег, тех излишков, у каждого конкретного человека небольших, но создающих, в пересчёте на всё население, огромные суммы. Они подталкивали цены вверх, усиливая панические настроения в правящей верхушке. Их (свободные деньги) надо было как-то «откачать». Как? Государством предпринимались лобовые атаки с помощью кампаний типа повышения цен на ходовые товары с одновременным снижением на те, что пользовались малым спросом. Причём, декларировалось, что сумма снижения компенсировала сумму повышения. При этом не бралось в учёт, что повышались цены на товары, которые купят одни покупатели, а понижались на другие. В целом по государству, возможно, эти суммы и балансировались, в чём я сильно сомневаюсь, а по отношению к конкретному человеку – нет. И ощущение паники не устранялось.

Я в то время предлагал следующие меры:

1. Импорт. Государство должно было перехватить инициативу у кооперативов и других владельцев валюты, которые обогащались за счёт непропорциональных из-за ажиотажного спроса цен на импортируемые товары. Нужно было заключить контракты с западными компаниями на импорт ТНП, электроники, автомобилей, персональных ЭВМ и прочего. Наиболее привлекательные товары, например, иномарки, продавать на аукционах, остальные – в коммерческих магазинах. Цены предлагать максимальные. Разницу между продажной ценой и её реальным уровнем (тем, который должен был быть без ажиотажного спроса) не зачислять в бюджет как доход, а списывать для снижения инфляционной массы.

Практически то же делали кооперативы. Но полученная ими сверхприбыль не списывалась с баланса государства, а скапливалась в частных руках и пускалась на новые покупки, ускоряя инфляцию, поскольку закупки велись не утилитарных товаров, действительно нужных населению, а престижных, на которые цены можно было поднять многократно.

На тот момент у государства не было достаточно валюты для адекватного спросу объёма импорта. Был выход из этого в том, чтобы рассчитываться с поставщиками не валютой, а концессиями. Допустим, в уплату за импортные автомобили «Форду» платили бы не доллары, которых в бюджете не было, а правом на эксплуатацию участка лесного массива. Правом не вырубить лес, а эксплуатировать, контракт на 50 лет. Один участок срубил, перешёл на другой, а на первом – посадил новый лес, молодой. Пока дойдёт до последнего участка, на первом у него уже созреет приличный товарный лес.

То, что в то время не было бы никакого хищничества со стороны западных фирм, я уверен. Эти фирмы боялись СССР и советского правительства больше, чем чего бы то ни было. И они скрупулёзно бы исполняли условия контракта, и рубили аккуратно, и проделывали все операции по восстановлению леса.

Можно было бы поставить условием не вывозить кругляк, а проводить глубокую переработку древесины на территории СССР. Заставить использовать труд местного населения. Эти меры дали бы и налоги, и занятость, и зарплату.

Чтобы иностранные фирмы не опасались политических катаклизмов в СССР (которые, собственно, и произошли впоследствии), которые не позволили бы фирме осуществить условия договора в течение всех 50 лет, следовало застраховать весь контракт, включая концессию, в иностранных страховых компаниях.

Подобные концессии можно было предоставить на оскудевших нефтяных месторождениях, где мы с помощью нашей отсталой техники и технологии не могли извлечь то, что оставалось под землёй. Наверное, что-то можно было сделать на старых угольных шахтах, на неудобных пластах – наклонных, тонких и проч. Следовало интенсивно поискать, на что могли позариться западные компании, чтобы внедриться в советскую экономику.

2. Весьма привлекательными для населения в то время оставались разного рода лотереи. Я предлагал разнообразить лотереи и лото, как по форме проведения, так и по выигрышам, развить  масштабы лотерей до максимально возможных размеров. Прибыль от лотерей также предлагал пустить на погашение инфляции (списание с баланса Центробанка сумм прибылей).

Предлагал жилищную лотерею, где выигрышем были бы квартиры, автомобильные – машины были дефицитом.

3. Писал о том, что определённые суммы можно было бы получить за счёт эмиссии специальных антиинфляционных почтовых марок, со специальной для этих целей наценкой. Это сейчас никто почти ничего не пишет, почта перерабатывает только ту корреспонденцию, которую население и организации вынуждены, по каким-либо причинам, пересылать по почте. А в конце 80-х годов каждая семья поздравляла всех своих родственников и знакомых со всеми мыслимыми праздниками, днями рождения, юбилеями, писали письма, выписывали на дом массу газет и журналов. Жизнь на почте бурлила и била ключом. Всё это прекратилось из-за неумной политики министерства связи, которому было недостаточно увеличения его доходов за счёт собственно инфляции, оно стало, наряду с индексацией цен, увеличивать и проценты отчислений в свой доход, что привело к катастрофическому снижению почтового оборота.

Кстати, почтовые марки только на первый взгляд – ерунда в финансовом отношении. В мире есть целые государства, правда, небольшие, которые живут исключительно за счёт филателистов. А есть ещё и филокартисты и прочие «фило…», которые дают приличный доход почтовым ведомствам.

4. Предлагалось мной выпускать особые юбилейные (бумажные) деньги. Смысл их был в том, что они были временными, эмитированными на какой-то определённый, короткий срок. Например, на год. Деньги должны были печататься в особо художественном виде, к датам. Скажем, к юбилею А.С.Пушкина, других писателей и поэтов, с репродукциями картин известных художников и проч. Это, кстати, и сейчас можно сделать. А поскольку в мире имеется очень много коллекционеров денежных знаков – бонистов и нумизматов, то практически все эти временные деньги осели бы в мировых коллекциях, дав доход казне, который тоже можно было пустить на погашение инфляции.

5. Следовало шире применять аукционы для продажи дефицитных вещей и материалов – автомобилей, электроники, оборудования, драгоценностей и предметов искусства. Платёжеспособный спрос на это всё в то время рос, и цены реализации могли превышать стартовые и в десять, и в сто раз. Разницу можно было пускать на списание излишних денежных сумм с баланса Центробанка.

6. Предлагал я и странную меру, которая потом неожиданно получила подтверждение в необходимости и жизненности. Я предлагал реализовывать на аукционах безналичные рубли за наличные. На балансе многих предприятий в то время скопилось немало безналичных сумм, особенно в фондах развития – ФСКМ и прочих, названия которых сейчас ничего не скажут даже экономистам (молодым). За безналичные деньги заводы мало что могли сделать, а вот обратив их в наличность, способны были с пользой для коллективов потратить и на подарки к 8 марта и 9 мая, и на многие другие благие цели. Казнокрадства такого, как сейчас, в то время не было, и деньги действительно пошли бы народу. А продажа безналичных за наличные могла бы дать разницу до десятка раз, что тоже могло снизить опасность инфляции. (Хотя, впрочем, такая продажа одних и тех же, казалось бы, равноценных, рублей, только безналичных за наличные, - это уже инфляция).

7. Более того, я даже обнаглел и вопреки уголовному законодательству предложил обменивать рубли предприятиям на иностранную валюту, вначале, на пробу, по курсу в 2 – 3 раза выше официального, а потом – с аукционов. Причём, обмен должен был быть целевым, на приобретение конкретных партий товаров народного потребления для коллектива этого предприятия или производственного оборудования сверх установленных лимитов и квот.

8. На многих государственных предприятиях в то время скопилось немало неликвидов, ненужных материалов, запчастей и проч. Это замороженные активы государства, которые лежали мёртвым грузом у одних, тогда как у других заводов был дефицит именно этого. Но допроситься, обменять или продать было невозможно. Директора не хотели расставаться со «своими» запасами, да и не знали, что именно у них есть. Я писал о том, что следует организовать принудительную реализацию этих неликвидов по решению суда. А выручку от такой реализации направлять в доходную часть государственного бюджета, который, как ни странно, был дефицитным.

9. Понимая, что моей фантазии недостаточно, я предлагал объявить специальный всесоюзный конкурс на выявление мер снижения инфляции и оздоровления экономики, с выплатой хороших премиальных.

Обо всём том, что приведено выше, я писал, в наивной вере в разумность нашего государства, в министерства и ведомства, в ЦК и даже Политбюро ЦК КПСС. Но на большинство своих посланий я не получил даже формального ответа, мол, пошёл на фиг со своими инициативами. Сейчас не то. Сейчас, после принятия нового закона о работе с письмами и обращениями граждан, переписка наладилась. Если вы куда-то напишете, вам непременно придёт вежливый и обстоятельный ответ. Ответ о том, что государство наше вполне разумно, а чиновники бдят днём и ночью, и они вот что и вот что делают, и не сегодня, так завтра, светлое будущее наступит, так что в ваших новациях совершенно нет нужды.

Такая вот история нас и нашего государства. Материал это был написан в январе 1989 года, я лишь сегодня подкорректировал, исправив «надо» на «следовало бы» или «я предлагал…».

В.Ефимочкин. Письма в Кремль.

16.06.2007 г.

.

Ключевые слова (не читать): Инфляция. Экономика СССР. История советской экономики. Борьба с инфляцией в СССР. Проекты антиинфляционных мер.

.