| » Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Главная » 2010 » Сентябрь » 24 » Мои таксистские истории, и не только. Продолжение 5
11:41 Мои таксистские истории, и не только. Продолжение 5 |
Студентки конечно все со своих мест друг на дружку попадали.Рывком встаю с дивана и наливаю себе виски, сразу целый стакан. Врубаю погромче Мирей Матье.
Душа 0 - Ciao, Bambino, Sorry
03:03
Эта песня всегда меня успокаивает. И хорошо, что не знаю по-французски. Песня про любовь, а мне сейчас совсем не до того. Уже сколько воды утекло, а забыть никак. Вот и сейчас, даже музыка не помогает. Будто комок в горле, ничего не могу с собой поделать, из глаз предательски начинают капать слезы.
Осень 1989 года. Последний в моей жизни студенческий отряд. Под началом у меня 400 первокурсников. Все как обычно, все как всегда. Студенты пашут, я командую, и все у нас в порядке. Основная масса ребят вчерашние школьники, 16-17 лет, есть после армии, но таких немного. И мне, как командиру главнее задачи нет– только бы все остались живы и невредимы.
Так в семидесятых в нашем строительном институте случай чрезвычайный произошел. В одном из наших отрядов паровой котел в бане взорвался, не слабо обварив одного студента, а в другом автобус перевернулся. Тут тебе и переломы позвоночника, и рук и ног, ушибы разной тяжести. Вся Москва на ушах стояла. Выговора по партийной линии раздавали направо и налево. Комиссий понаехало в Московскую область, наверно больше, чем самих студентов.
Водителей автобусов срочно снимали с городских маршрутов и посылали на замену местным областным. Именно с той поры с московскими студентами на сельхоз работы выезжали только прикомандированные шофера- москвичи.
Я этот урок на всю жизнь усвоил. И все шесть лет после этого, сколько раз командиром ездил с первокурсниками, всегда Бога молил только об одном, чтоб никогда ничего не случилось с моими ребятушками. Ну конечно,
все равно не обошлось. Один раз, только заехали! Бац, эпидемия дизентерии. В день по сорок скорых приезжала, как будто маленькую атомную бомбу на нас бросили. Одно хорошо, комиссии к нам не очень приезжать желали по понятным опасениям за собственную задницу, в прямом смысле этого слова.
Блин, выжили. Через две недели были уже в полном составе. Что бактерий возбудителей дизентерии существует много, я именно тогда узнал. Наша бактерия звалась «Палочкой Зона». Чем я, большой почитатель всяких приколов, естественно не преминул воспользоваться, переделав строчки известной песни:
-Эту песню запевает молодежь, молодежь
Палку зона не задушишь, не убьешь, не убьешь!
Так всем отрядом засранцев и пели, до самого окончания работ.
И еще был случай. После работы, уже темным вечером, посылаю своих девчонок в баню, в соседнюю деревню, километров 8 так, наша на ремонте была. Ливень был страшный, в такую погоду по инструкции было категорически запрещено студентов в автобусах возить, хоть в поле, хоть куда.
Это было правильным, дороги-то сельские были, и в дождь раскисали полностью. Но с другой стороны, ладно пацаны обойдутся, а девчонкам целых две недели без бани, ну никак нельзя. Хоть и бегают они по ночам на кухню с кружечками за теплой водой, да и завхозу своему я всегда крепко вменял, чтобы строго, в каждой девчачьей комнате тазик был, а на кухне горячая в любое время суток. Если не хватает, то делай что хочешь, хоть воруй. Но чтоб тазик был!
Маюсь, жду. Полночь, уже…Блин, ну чего они там моют, уже можно было раза три себя обмыть с ног до головы. Начинаю потихоньку психовать, курить одну за одной и на дорогу выходить.
Вдруг слышу в темноте гомон, какой-то смех. Батюшки, мои прутся, а почему пешком? Случилось что? А почему тогда смеются?
Меня увидали и бегом ко мне:
-Командир! Командир! А мы перевернулись! – радостные такие.
- Вы что! А ну молчать дуры! Быстро по нарам!
Пока не заснули, все им растолковал. Что, да как. Главное чтоб молчали, как будто в рот воды набрали, и никому, ни постороннему, ни домой ни гугу.
Командиром я был нормальным, потому меня послушали и никому, ни в отряде, ни родителям, ничего так до конца работы, о произошедшем не звенели. Водителю тоже, не с руки было особо распространяться. Так как приезжали они сюда по направлению парткомов их парков. Мне даже предупреждать не надо было , он и сам все хорошо понимал.
На утро он мне рассказал, как дело было. На раскисшей глине поверх асфальта, его немного занесло, хоть и ехал в темпе вальса. Приторможенный автобус начал сползать в кювет. Да так тихо и аккуратно, как в замедленной съемке, прилег в конце концов на бок. Студентки конечно все со своих мест друг на дружку попадали.
Но удачно, никто даже шишек себе не набил. Самое главное, объяснял мне водитель, хорошо, что замотанные дневной работой, все они крепко спали, в то время как автобус заваливался в кювет. А если бы не спали и в панике с мест рванули, то все уж и не так хорошо бы могло закончиться. Потом он в деревню за трактором сбегал и автобус из кювета вытащил. Но тащил, как-то не удачно. Поэтому на обратном пути до лагеря, ребят километра полтора не довез, сломался. Вот они пешком и приперлись.
Да, тот счастливчик, у кого лифчик. Может и взаправду в Москву в Гум сгонять, в отдел женского белья для пенсионного возраста.
Вот такие были два случая, да и то Бог миловал, не зря видать молился, хоть и партийным был по убеждению.
И в этот день, о котором я и рассказываю. Все было классно. Иду по полю. Небушко синее, солнышко по осеннему так ласково пригревает. Краем глаза замечаю, что в мою сторону бежит местная агрономша Зинаида, бежит и платком своим красным машет. Она почему-то другие никакие цвета не признавала. Ляпота необыкновенная, безграничное поле , все усеянное маленькими фигурками студентиков и игрушечными комбайнами. Баба с ярко-красным платком. Был бы жив Репин, то обязательно бы картину написал-«Корейский коммунист на полях передового советского колхоза «Имени 20-го Партсъезда»», ну или еще что-то в этом роде.
Она бежит, машет и что-то мне кричит. Еще далеко и я пока не различаю ее слов. Вот уже слышно:
-Юююююююрааааааааааа! Твой студент в комбайн попал!!!!!!!
- Танец-1
03:36
Теперь мы с Зинаидой бежим не разбирая дороги вместе. Свернув с дороги, прямо по полю, поднимая клубы пыли, к нам несется Зинаидин грузовой газон. В голове у меня зияющая пустота и оглушительный звон одновременно. Только в поле небо склоняется к земле так близко, что кажется, сделай шаг, и ты уже на небе, сделай шаг обратно, ты снова на земле. Вот и сейчас я бегу, и никак не пойму, это я по земле бегу, или по небу !
Добегаем наконец, в ботве студентик, родом из Туркмении, Рашид катается, за руку держится и скулит, как щенок раненный. Стараюсь на руку его не смотреть.
-Видать, парнишка то, еще не проснулся- еще бы в 6 утра вставали - руку сунул то, а она в перчатке то , вот и затянуло то, конечно.
Виновато объясняет мне сам расстроенный комбайнер.
Затаскиваем с Зинаидой Рашидика в подъехавший газон, и мчим к краю поля. Чтобы раненому посвободнее было, я на подножке. А на краю, уже мой заместитель Владька ждет с заведенными Жигулями, машина эта была его собственной. Именно поэтому я каждый раз его в каждый свой отряд брал. Чтобы под @опой всегда свои колеса были. И теперь под @опой колеса есть, и даже все четыре, но и дела наши тоже полная @опа, реальная.
До Москвы всего-то 100 километров, а что делать. Это теперь вертолеты, мобильные телефоны там разные. А тогда в Москву, чтобы позвонить, нужно было заказ делать на совхозной почте, и соединяли, минут через двадцать.
Ну что делать, что делать-то? В местный райком партии звонить. Толку мало будет. Ведь они сначала бросятся все узнавать, что, да как. Чтоб им не нагорело в первую очередь. Без студентов они свои урожаи собрать не могли, но и напрягались сильно тоже, из-за того это были именно московские студенты. Ведь наши столичные боссы, чуть что, в мерах не стеснялись. Летели карьеры и головы, а на столы ложились партийные билеты с каким-то там лохматым стажем.
Рвем в местную районную больницу. Я с Владькой впереди, сзади Зинаида с Рашидиком, обняла его так, курткой накрыла, как ягненка какого.
Едем, а позади меня ребенок плачет. Да и не плачет, а воет. То, протяжно, то чрез всхлип. И столько в этом завывании–скулении боли и тоски, но больше всего испуга. Рашидик-, совсем мальчишка, 16 лет только исполнилось.
Сам я с детства терпеливый к боли был. Помню еще в школу не ходил, с Бучей на железных воротах качались. Тут мне мизинец воротами к столбу и прижало. Только то и успел крикнуть :
- «Буча, ты дурак !»
Соскакиваю на землю, глядь а у меня кончик мизинца на волоске висит, и сахарная кость белеет. Не долго думая беру и приставляю этот кончик обратно. Фигли ему так висеть, не порядок, однако. Видать с детства уже прикольщиком был. Приставил криво, часть его потом отвалилась, а часть приросла также криво. Так вот с тех пор я меченный. Одно неудобство, не все аккорды на гитаре могу брать. А так как пою в основном блатные песенки, то и спокойно обхожусь тем, с чем остался.
Врачиха потом в больнице, вымачивая мой мизинец в марганцовке, все поглядывала на меня и восхищенно переспрашивала:
-Что так и не плакал? И сейчас не плачешь!
Я кивал головой в подтверждение, и никак не мог понять, чего тут такого необычного. Мне, когда только годик был, мои мать с бабкой чуть с ума не сошли. Я в кроватке лежал вертелся, и на пол упал. Да так приложился, что у меня на брови, до сих шрам виден. Упал и закатился зачем-то под кровать, лежу там с личиком кровавым и упорно молчу, как грудной корейский партизан. Мать с бабкой в комнату , тишина полная, а ребенка нет. О горе! Никак цыгане через окно выкрали, но как смогли-то, второй этаж все таки. Но и грудной ребенок сам тоже не мог встать так и уйти сам куда-то.
Нашли меня потом, а так как я еще разговаривать не умел, то вопросов мне, как та врачиха не задавали. А я если б даже и умел, все равно им хрен чего рассказал. И теперь понятно, что я не случайно в поезде на полу купе, промеж полок оказался. Оказывается это у меня с раннего детства болезнь такая половая.
Ну видать от этого удара об пол, в моей башке что-то малость нарушилось. Глядя теперь на всю свою жизнь, отчетливо осознаю, что никогда не было себя жалко, ни при каких обстоятельствах. Жалел всех, весь мир, а себя ни за что. Поэтому-то наверное и не плакал и не просил пощады, даже когда мне на терминале ногами, кулаками выбивали последние зубы. Что вел себя достойно, мне об этом позже, в качестве моральной компенсации, один из пацанов, пришедших на разборку в кабинет, сказал. В качестве компенсации, потому что через месяц выяснилось, что я ни в чем не виноват.
А в тот момент я не думал, как я себя виду. Просто терпел, потому как знал, что когда все закончится больше меня бить не будут. По понятиям два раза за одно и тоже не наказывают. А били меня именно такие люди, которые эти понятия строго чтили. И действительно не плакал, и если кое какие там слезки и выкатывались, так это самопроизвольно от боли. Если тебя бьют кулаком по глазам, а на глазах у тебя очки, то конечно ведь же будет больно.
Один меня бил, а другой амбал у меня все время за спиной стоял. И стоял так близко, что у меня все время невольно сжимались спина и шея, в ожидании ударов еще с этой стороны. Позже я понял, что он стоял тесно не для того чтобы еще наподдать, а просто следил, чтоб тот другой, в запале совсем меня не убил. Грамотные в своем деле были ребята.
Потом, когда все выяснилось, тот кто меня бил мне вопрос задал:
-Юр! Ну вот смотри, все же разбежались, от всего отказались. А ты остался и все на себя взял, зачем, почему? Ни на кого не указывал, никого не сдавал. Александром Матросовым захотел быть. Ну так вот тогда и не обижайся!
Я ничего ему не ответил, потому что в тот момент, когда он спрашивал, эта тема для меня уже давно была закрыта. Его я простил еще тогда. А что, за что и почему – это отдельная тема, и о ней я еще упомяну более подробно, в следующих моих рассказах.
А вообще в жизни я очень много плакал, и наверное буду еще плакать не раз. Вот в 10 классе учился, вроде не маленький мальчик , не по наслышке знал, что с девчонками в кустах делать. А когда наши чехам в хоккей проигрывали, то сидел перед телевизором и при всех рыдал, как белуга.
Владимир Высоцкий - Только он не вернулся из боя
03:09
Прилетаем в больницу, ведем Рашидика к хирургу местному. По дороге местные больные:
- Что у вас? Пареньку пальцы рвануло?
- Ты что, к нашему хирургу не ходи, ни за что! Он сразу пацану всю руку отрежет. Гад больше ничего не умеет, как только сразу резать.
Так часу от часу не легче! Захожу к доктору сам. В коридоре Рашидик завывает, и без слез и содрогания слушать это невозможно. От беспрерывно льющихся у меня слез ничего толком не вижу! Потому совершенно и не помню. Как он выглядел, во что был одет- сплошной туман, точно также, наверное как и тогда.
- Доктор, вы только ему раны продезинфицируйте и перевяжите.
Мы его в Москву повезем.
- Точно? Так решили?
-Да.
Через полчаса вывожу Рашидика на улицу и усаживаю к Владику в машину:
-Все, Владик, гони в Москву, через лагерь проедь, какого-нибудь возьми. На всякий случай! Давай! Там в Москве разберешься, что , да как, какая больница примет!
Владик был очень хорошим водителем и я знал, что он довезет обязательно. Он и довез, но только к 5 часам дням, в Склиф. Ехали долго потому что дорога, как назло была забита.
В Склифе сделали что надо, все таки Москва и Склиф. Чего-то доотрезали, только парнишка реально без трех пальцев остался. Но оклемался, к первому дню учебы даже из больницы вышел.
Я ему из отрядной кассы сумму выделил, какую мог, хотя тоже приличную. Стыдно было, но вроде успокаиваться начала моя совесть. Формально, я же не был в чем виноват. 400 человек, и все на разных полях, как уследишь за всеми. Руководство института и партком все на тормозах спустили, потому как командиров, подобных мне, надо было еще найти. Стройотряды в моей жизни- это вообще отдельная эпоха. И позже об этом обязательно напишу.
Через три месяца захожу в группу, а Рашида нет. Спрашиваю ребят где, что. Оказывается у него опять какое-то нагноение началось. Забрали в Склиф и отрезали ему всю кисть уже целиком. Узнав об этом, приехали родители и забрали своего любимого сына домой, в Туркмению. Насовсем, пока ему в этой Москве еще и голову не отрезали. Они были простыми людьми, из какого-то аула. Им даже в голову не приходило качать какие-то там права.
Представляю сколько крови попили мне и руководству института, родители, если б парнишка был москвичом. А так Туркмения, они дехкане. И как все простые советские люди воспринимали подобные вещи, как само собой разумеющееся. Подумаешь, ну привезли сыночка в столицу нашей Родины учиться, а его вместо учебы в колхоз! Что такого? Все должны работать на благо страны Советов, а то что без руки остался, так что ж, к тому времени уже 15-и тысяч ребят, после Афгана, лежали по всему Союзу в своих могилах. А тут все лишь только кисть. Живой же, не погиб, скажите и за это спасибо!
Я и сам верю во все это до сих пор, и партбилет храню, как самую дорогую реликвию. Верю, что наши обязательно вернутся.
Когда, через два года бизнес пошел и деньги появились не малые. Я себе красивую задачу нарисовал, мол поеду в Туркмению, разыщу Рашидика , денег ему дам, чтобы он ни в чем не нуждался.
Все хотел, только побольше накопить. А потом Мавроди два лимона зелени подарил, один свой, другой чужой. И столько же в казино, также со своими и чужими вперемешку. И не поехал, и не нашел. Короче, если свинья даже и задумает, что-нибудь святое, то это вовсе не означает, что она уже завтра в церковь пойдет. Оправдался, успокоился.
Только вот иногда приходят ко мне…. отец и мать Рашида.
Тогда ведь, за три дня до случившегося, как он пальцы свои в комбайне оставил, они в отряд приезжали. Воскресенье было, родительский день. Передачи, конфеты варенье всякое, пионерский лагерь блин, а не отряд.
Подошли ко мне, к командиру, самому главному здесь.
Отец говорит, а мать молча рядом стоит, в своем туркменском платке. И вид у них такой виноватый. Слово они прощения заранее просят, за то, что осмелились не только приехать, но и попросить за своего сыночка любимого, за чадушку свою ненаглядную.
-Понимаете, Уважаемый! - говорил отец:
-Он у нас самый младший в семье, еще даже по-русски правильно не научился разговаривать. Вы пожалуйста……. нет-нет…. ничего не надо…..если …что …только проследите…пожалуйста …..он же ребенок …пожалуйста….просто, если что…пожалуйста….
Он просит, и я его понимаю.
На Востоке девочек не очень жалуют, вот если мальчик, да еще младшенький, то вся семья, особенно большая, на него не надышатся.
Он просит, и я обещаю.
А мать рядом стоит, прижимая ладонь ко рту, ей тоже очень хочется замолвить свое материнское слово! Но Восток дело тонкое. И никак нельзя , когда мужчины говорят!
Он просит, и я обещаю!
Он просит, а мне то что? Он же не лишнюю тарелку супа для сына своего выпрашивает , да и у меня, таких Рашидиков еще 400 душ.
Просит за солнышко свое, за кровинушку свою! И жена вместе с ним, неуемное материнское сердце.
Я разделяю их чувства и уверенно в ответ киваю головой.
Они просят меня, как старшего, как взрослого… если что, только чуть-чуть…. от дождя укрыть какого... ну самую только малость ….побыть заместо них…за отца с матерью..
Я обещал, но не уберег…. и не защитил !
Потом много еще, каких-то только дел не натворил нехороших. Всех своих друзей предал, всех до одного. Хотя и всегда был уверен, что я и предательство, даже близко не лежали. И предать для меня было- это все равно что, товарища свого раненного на поле боя оставить.
Просто не знал я еще тогда, что сделаю это через деньги. А сколько матери горя принес, сколько здоровья ее загубил.
Сегодня ни чем о таком не жалею. Потому как, ничего уже не изменишь. Вот одного только очень хочу всегда, ну пусть хоть на минутку, ну хотя бы только во сне.
Опять этот солнечный день. И Рашидик вместе со всеми после работы возвращается в лагерь с целыми руками. А я , уже в самом конце, обхожу всех на последней линейке, лично жму каждому руку под марш «Прощание славянки», и говорю : «Спасибо». Все ребята плачут, и Рашид тоже, потому как уезжать и расставаться с отрядом не хочется. Потом институт, он заканчивает его с отличием. Становится классным строителем, уезжает в свою родную Туркмению. Строит там самые больше гидроэлектростанции, самые лучшие мосты. И когда соседи говорят его матери, какого она замечательного вырастила сына. Она точно также, как и тогда прижимает ладошку ко рту, чтобы не засмеяться громко и счастливо. Восток дело тонкое, и женщине нельзя проявлять свои эмоции при посторонних.
Сколько времени хочу, а сна такого никак не увижу. Но знаю точно , что если в ад попаду, то на пороге меня будут ждать они, отец и мать Рашида.
Вот и сейчас, карабкаюсь, лишь только потому что, понимаю, как тяжело будет помирать моей мамке с горькой мыслью. Нет, не с той, что ее сын поддонок и никчемный человек. Нет! За это она меня, как любая мать, она уже давно простила. А с мыслью, кто ж меня защитит, позаботится обо мне таком непутевом, чадушке ее, любимом сыночке родном ее, акромя нее, матери. Так и живем! Я ради нее, она ради меня, из каждый из нас, цепляется за эту жизнь из-за всех сил.
Вот уже и виски у меня кончились. И день давно наступил, а я все еще и не ложился спать. Через 5 часов на смену в контору. Курю и плачу, и совсем не подозреваю, что ждет меня вскоре опять плохое. И это плохое уже не за горами. А пока слушаю бесконечно, может уже в трехсотый раз эту веселую, но с каким-то горьким привкусом воспоминаний песенку:
- Танец-1
03:36
|
|
Категория: Новости |
Просмотров: 323 |
Добавил: thdran
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
|